Архив Шерлока Холмса - Страница 43

— Ах, я забыл вам рассказать! Я, кажется, перенял вашу привычку, Уотсон, рассказывать историю с конца. Лучше прочтите сначала вот это.

Он передал мне письмо. Оно было написано четким, уверенным почерком и гласило:

...

«Отель „Кларидж“, 3 октября
Уважаемый м-р Шерлок Холмс!
Мне тяжело быть свидетелем того, как самая лучшая на Земле женщина идет навстречу своей гибели. Я сделаю все, что в моих силах, для ее спасения. Я ничего не могу объяснить, не могу даже попытаться сделать это, но я ничуть не сомневаюсь, что мисс Данбэр невиновна. Вы знаете факты — кто их не знает? — об этом сплетничают по всей Англии. И ни один голос не поднялся в ее защиту — какая чудовищная несправедливость! Эта женщина и мухи не обидит!
Одним словом, я буду у Вас завтра в 11 часов. Посмотрим, сможете ли Вы что-нибудь прояснить в этой темной истории. Во всяком случае, все, чем я располагаю, — к Вашим услугам, только спасите ее. Умоляю Вас, приложите все свое умение и энергию!

— Вот, извольте. — Шерлок Холмс выбил пепел из трубки, которую курил после завтрака, и снова не спеша набил ее табаком. — Этого джентльмена я как раз и жду. Что касается самой истории, то за недостатком времени я перескажу вам ее вкратце, если вы доверяете официальным отчетам о ходе следствия. Человек этот — крупный финансовый магнат. Насколько я понимаю, он крайне вспыльчив и страшен в гневе. Он женился на женщине, жертве этой трагедии, — о ней я пока не знаю ничего, кроме того, что она была уже не первой молодости. Дело осложняется еще и тем, что воспитание их двоих детей было поручено молодой и весьма привлекательной гувернантке. Вот три человека — участники события, происшедшего в старинном английском поместье.

Теперь с самой трагедии. Труп был найден в парке, примерно в полумиле от дома. Убитая была одета к обеду, с шалью на плечах. Пуля, выпущенная из револьвера, пробила ее голову навылет. Около трупа не нашли никакого оружия, никаких следов убийства. Заметьте, Уотсон, никакого оружия! Преступление, по-видимому, было совершено поздно вечером, а труп обнаружен лесником около одиннадцати часов. Затем врач и полиция осмотрели убитую, после чего перенесли ее в дом… Может быть, я излагаю слишком сжато, или вам ясны все обстоятельства этого происшествия?

— Абсолютно все ясно. А почему подозревают гувернантку?

— Во-первых, есть некоторые прямые улики: револьвер с одним разряженным гнездом в барабане (калибр оружия соответствует найденной пуле) был обнаружен на дне ее платяного шкафа. — Холмс уставился в одну точку и раздельно повторил: — На… дне… ее… платяного… шкафа… — Затем он погрузился в раздумье, и я понял, что с моей стороны было бы глупо прерывать его.

Вдруг он снова оживился.

— Да, Уотсон, найден револьвер. Здорово изобличает, а? Таково мнение двоих понятых. На убитой найдена записка с предложением встретиться на том самом месте, где произошло убийство; записка подписана гувернанткой. Ну как? К тому же и мотивы убийства налицо: сенатор Гибсон — личность привлекательная, и, если его жена умрет, кому занять ее место, как не юной леди, которая, по общим отзывам, уже давно пользовалась исключительным вниманием со стороны хозяина. Любовь, деньги, власть — а на пути к этому стоит немолодая жена Гибсона! Плохо дело, Уотсон, очень плохо!

— Да, Холмс, это так.

— И алиби она не может представить. Напротив, гувернантка вынуждена признать, что примерно в то время, когда это случилось, она находилась как раз около Торского моста (это место трагедии). Отрицать этот факт бессмысленно, ибо несколько проходивших мимо крестьян ее там видели.

— Да, вопрос ясен!

— И все же, Уотсон, не будем спешить с выводами! Давайте разберемся. Мост, о котором идет речь, представляет собой один широкий каменный пролет с парапетом по краям. Он построен для переправы через самую узкую часть длинного глубокого водоема, заросшего тростником. Это так называемый Торский пруд. У входа на мост лежала мертвая женщина. Таковы факты… Но что это? Если я не ошибаюсь, наш клиент пришел значительно раньше условленного времени.

Вилли, слуга Холмса, открыл дверь, но имя, которое он объявил, было неизвестно нам обоим: «Мистер Марлоу Бэйтс». Нашему взору предстал худощавый субъект с испуганными глазами и судорожными, неуверенными манерами — этакий «комок нервов». На мой взгляд врача-профессионала, этот человек находился на грани полного расстройства нервной системы.

— Вы, кажется, возбуждены, мистер Бэйтс, — сказал Холмс. — Прошу вас, садитесь. Боюсь, что смогу уделить вам очень мало времени: у меня в 11 часов свидание.

— Я знаю о нем. — Наш посетитель выпаливал короткие фразы, словно ему не хватало воздуха. — Сюда идет Гибсон — мой хозяин. Я управляющий его имением. Холмс, знайте: он негодяй, жуткий негодяй!

— Крепко сказано, мистер Бэйтс.

— Я вынужден так говорить, ибо у меня мало времени. Я не хочу встречаться с ним у вас. Он вот-вот придет. Была причина, не позволившая мне прийти раньше: его секретарь, мистер Ферпоссон, только сегодня утром рассказал о предстоящей встрече Гибсона с вами.

— Так вы его управляющий?

— Я подал заявление об уходе. Через несколько недель я избавлюсь от этого проклятого рабства. Гибсон — тяжелый человек. Эти благотворительные дела лишь ширма, прикрывающая дурные стороны его личной жизни. Его жена пала жертвой. Он был груб с ней, да-да, сэр, груб! Не знаю, как она погибла, но уверен, что он превратил ее жизнь в страдание. Она была типичная южанка, бразилианка по рождению — вы, конечно, знаете это?